Теплая птица - Страница 20

Например, Кузьмич.

Андрей дошел до будки с турникетом и шлагбаумом. Нелюдимого вида старик потребовал предъявить документы. Вот ведь чудак — знает всех сотрудников наизусть, но каждый раз требует предъявить документы.

— Здравствуйте, Кузьмич, — сказал Андрей, улыбаясь про себя. Показал старику красную корочку: «Андрей Сергеевич Островцев, старший научный сотрудник».

Кузьмич кивнул, протягивая руку к кружке с чем-то черным. Чай или кофе?

Андрей отвернул рогульку турникета, пошел по асфальтированной дорожке к проходной. Под голубым навесом, притороченным к левому крылу здания, млела «Тойота» Невзорова, — значит, начальник уже на месте.

На проходной ни души. Андрей прислонил к электронному турникету именной чип. Раздался короткий писк — прозрачные створки разошлись в стороны, пропуская старшего сотрудника. Человек со стороны был бы удивлен наличием современных пропускных систем внутри главного корпуса ЯДИ и общим невзрачным, даже, пожалуй, ущербным состоянием Института. Все здесь было словно затянуто пылью — стены, потолок, пол. Человек со стороны был бы удивлен, но таковых в ЯДИ не бывает.

Навстречу Андрею показалась Клавдия, женщина лет сорока, работница Прикрытия. Казалось, и она слегка припорошена пылью. Клава несла в руках какие-то бумаги.

— Здравствуйте, — холодно кивнула она, отворяя дверь в кабинет начальника Прикрытия Алтухова.

Андрей очень редко общался с людьми из ЯДИ-Прикрытия, а с Алтуховым даже никогда не разговаривал — не его начальство.

Быстрым шагом он прошел через темный коридор, не встретив ни души, свернул налево, преодолел еще один электронный турникет, спустился по узкой каменной лестнице и замер у белых дверей лифта.

Здесь Андрею пришлось открыть портфель и покопаться в нем среди дисков, бумажек, флешек. Выудив электронный ключ, он коснулся им тускло мерцающего зеленого кружка. Где-то внизу послышалось сумрачное гудение, точно очнулся от многолетней спячки древний подземный дух.

Отворились дверцы, Андрей вошел в белоснежную пасть лифта.

Всегда, когда он спускался в нижнюю часть — это занимало не меньше минуты, — представлял пласты породы, медленно проплывающие за стенками лифта — толстые слои песка и глины, грубый известняк, полонивший на веки окаменелых животных. Лифт напоминал шкалу барометра — только вот что показывает этот барометр?

Засекреченный, или Подлинный, ЯДИ привычно распахнулся перед Андреем широким пространством с многочисленными ходами, коридорами, лестницами, дверьми — не верилось, что здесь трудятся всего-навсего десять человек.

В Подлинном ЯДИ все новое, блестящее — от самого маленького шурупа до компьютера. С потолка льется мягкий свет, усиливая контраст с темным, как пещера, ЯДИ Прикрытия. Впрочем, для жителей Обнинска, да и для всей страны, исключая небольшую когорту посвященных, именно ЯДИ Прикрытия — подлинный ЯДИ. И Андрей — в когорте посвященных. Временами он чувствовал гордость, ощущая причастность к чему-то великому, а иногда — страх: «А для чего, собственно, мы это делаем?». Если Невзоров узнает об этой рефлексии — одним увольнением не обойдешься… Андрей никогда не афишировал в разговорах с коллегами свои раздумья, просто добротно выполнял свою работу.

Пройдя в раздевалку, Андрей повесил плащ на крючок, поставил чемодан в шкафчик. Взял с полки белый халат.

Электронные часы не стене показали «8.40».

Сняв темные очки, Андрей надел обыкновенные — с широкими расшатанными дужками.

Подойдя к зеркалу причесаться, задержался на некоторое время, рассматривая себя. Унылый взгляд, всклокоченные волосы; очки сидят на носу совершенно по — дурацки… И этот белый халат…

«Гарри Поттер, выросший и ставший дантистом… Дантистом в поликлинике».

Снаружи раздались шаги. Андрей торопливо вышел из раздевалки.

— Островцев. Привет!

Андрей пожал мягкую руку стоящего перед ним человека. Старший научный сотрудник Смолов… За боязливо озирающиеся глазенки и свистящий шепот Смолова прозвали Хомяком. Хомяк был то, что называется tabula rasa : постоянно и всему удивлялся, раз за разом открывая Америку. В вопросах, не касающихся ОРА — отдела расщепления атома, житейских, самых простых — Смолов был сущим младенцем. Но в своем деле это специалист высочайшего класса. Впрочем, других в ЯДИ не бывает.

— Как жизнь? — спросил Смолов, заглядывая Андрею в глаза.

«С чего это он?» — удивился Островцев.

— Да вроде отлично. А у тебя?

Смолов улыбнулся, обнажив два длинных передних зуба, закивал головой, но ничего не сказал. Андрей обошел его и проследовал к лестнице, ведущей в ОПО — опытный отдел.

«С чего это Смолов спрашивает про жизнь?» — вертелось в голове. Больше всего на свете старший научный сотрудник Островцев боялся проблем.

Андрей спустился вниз, остановился на минуту перед дверью, набирая на замке секретный код.

ОПО — это царство змеиного шипения. Оно доносится откуда-то снизу, из-под многочисленных люков в полу, заставляя думать о чем-то индийском, естественно-природном, о Будде. Андрей был единственным «жрецом» ОПО, как он иногда именовал себя.

Белый коридор, покрытый изоляционной плиткой, тянулся до тех пор, пока не становился куском темноты: Андрей ни разу не дошел до его конца и считал, что это невозможно. Большую часть времени он проводил в своем кабинете, расположенном в головной части коридора, если можно назвать кабинетом открытое широкое пространство, со стулом, столом и компьютером, сиротливо приткнувшемся в уголке. Лифт у стены время от времени уносил Андрея еще глубже, — туда, где и вершилась главная работа.